Увлечение и освобождение - Александр Лимитовский

Увлечение и освобождение

Субъективная теория властных отношений

Александр Михайлович Лимитовский

© Александр Михайлович Лимитовский, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Вместо предисловия

Нет никакой природы человека, как нет Бога, который бы ее задумал.

Эту часть книги Я хотел отдать на то, чтобы как-то определить Читателя, т.е ответить на вопрос, кого именно Я вижу своим Читателем, потому что в процессе ее написания, Я уделял ему очень много внимания, пытался услышать его голос, увидеть свой собственный текст его зрачками. Поэтому Читатель, конечно же, заслуживает своего места в моем скромном труде, и является неотъемлемой его частью.

Кроме того, эта часть называется «вместо предисловия». Это значит, что оно служит своего рода экскурсией в книгу для Читателя, и должно дать ему какие-то ключи для чтения всего остального текста. Я так же планирую включить сюда некоторые надежды, оправдания и предупреждения к Читателю.

В первую очередь скажу, что эта книга сама может стать источником власти, а мои оппоненты смогут даже назвать ее политической – как любая книга, и особенно как книга, написанная о власти – однако сама по себе моя работа не имеет такой цели, как бы это не казалось на первый взгляд. Это не политическая книга, потому что она ничего не оправдывает и не осуждает, в ней нет каких-либо призывов к насилию, или к реорганизации органов, свержению конкретных правительств. Эта книга политически не актуальна: Вы не найдете в ней статистических сводок или политологических анализов отечественных депутатов, скандальных разоблачений или чего-то подобного. Это просто попытка подумать о себе. У меня совсем другая мотивация – мне интересен сам феномен власти, власть – и политическая власть в частности – как явления нашей жизни, с которыми мы день ото дня сталкиваемся.

Вообще, Я исхожу из того, что с развитием культуры, науки и экономики, будет происходить атомизация общества: чем более глубоко и свободно будут мыслить два разных Человека об одном объекте, тем большим будет различие в их позициях, и тем выше будет ценность их толерантности друг к другу. Поэтому, если Вы не согласны хоть с чем-то, что Я описываю на протяжении моей скромной книги, то Вы как раз тот Читатель, к которому Я обращаюсь. Моя книга, как Я ее вижу, не призвана приносить никакого единства, а только различия. Тем не менее, это мои субъективные ощущения, и критическое согласие, как и не согласие, не должны стать для Читателя препятствием. Так же возьму на себя смелость предупредить Читателя, что, поскольку это моя книга, то Я пытался писать ее бескомпромиссно, в соответствии со своими мыслями, честно и строго. Потому, если Читатель на меня обидится за это, то он должен понимать, что обижается в том числе на право думать иначе, и право быть другим в его, Читателя, отношении. Поэтому мой Читатель не обижается (иначе Я бы вообще ничего не мог бы для него написать).

Чтение данной книги подразумевает определенную рефлексивную позицию Читателя. Если Вы просто просмотрите текст, не вдумываясь в него, то Вы просто ничего не поймете. Поэтому Я советую Читателю хотя бы в некоторых местах пытаться приводить собственные примеры – даже не обязательно из собственной жизни – чтобы лучше понять то, о чем Я пытаюсь как-то сказать.

Я подозреваю, что многие мои Читатели смогут обвинить меня в том, что Я кого-то переоткрываю, что Я занимаю слишком наивную, не скептичную позицию, что Я не использую принятую сложную терминологию. Эти Читатели, увы, будут справедливы в своих выводах. Однако Я думаю, что каждый Человек имеет право говорить о действующей на него власти на своем языке. Это та власть, с которой он лично имеет дело, и потому принуждать использовать специальную терминологию для такого предмета, как мне кажется, не менее аморально, чем присваивать себе чужие открытия. Я, увы, не слишком хорошо знаком с мировой философией, поэтому Я вынес имена тех авторов, которых использовал в развитии своей мысли, в эпиграф каждой части каждой главы, чтобы Читатель мог самостоятельно ознакомиться с ними. Однако прямого цитирования в моей книге, увы, не будет.

Что касается отсутствия скептицизма и наивности в плане терминологии и мысли, то здесь, Я думаю, что это может быть даже хорошо. Это те очевидные вещи, которые в наше время забываются – при чем, будучи зачастую настолько самоочевидными, что они не просто лежат перед глазами, а почти въедаются в зрачок наблюдателя, по причине своей самоочевидности оказываются незамеченными. Иногда нужно буквально ткнуть пальцем, что птичка летает, а рыбка плавает – хотя бы ради самой элементарной адекватности. Тем же, кто будет возмущен, что Я не использую какие-нибудь сложные категории коллективного бессознательного этноса, Я так отвечу – не будучи интеллектуалом, Я и есть прямой выразитель того народного коллективного бессознательного (или что там у Вас), которое Вы так давно ждали. Вот Вам обратная связь – наслаждайтесь.

Эта книжка ни на что не претендует, однако Я предполагал, что Читатель имеет как минимум среднее образование. Впрочем, это не столь важно – это не какая-то академическая литература, ее может читать кто угодно (впрочем, это не значит, что она будет для Вас легко читаться).

Я всем сердцем желаю Вам приятного чтения, хотя полагаю, что оно может быть и не очень приятным. Эта книжка, увы, вообще не предполагает, что Читателю будет приятно.

И спасибо тем, кто ее причитал.

Глава первая: Глаз Человека

Вы терроризм сводите к террористам. Грубо говоря, как надо думать, чтобы совершить террористический акт? Здесь есть две стороны. Одна: как надо думать, чтобы убивать? Но есть и вторая: как надо думать, чтобы быть убитым? Без жертв терроризма не существует. Он подготовлен восприятием тех, кого убивают, а не только восприятием и мышлением убийц. Если мы хотим с ним бороться, то мы должны не искать каких-то кретинов в горах, а искать его в самих себе. Бороться с собственными жалкими, трусливыми, пассивными штампами реакции. Только полные исторические идиоты не понимают, что страшный сталинский террор был возможен, потому что в каком-то смысле эти люди были готовы к тому, чтобы быть убитыми, и в каком-то смысле хотели этого. Они дали этому случиться. Они сделали это вместе с палачами.

Я сидел на тренинге по коррекции речи. Я сам проблемами с речью не страдал и не страдаю, однако по моей специальности от меня требовалось там присутствовать, и сформировать теорию того, что делали ведущие этого самого тренинга. Это называется «включенное наблюдение». В общем, занимался чем-то вроде аудита. Таким образом, от меня требовалось выполнить простое задание – нащупать феноменологию данного процесса. Поймав понимание происходящего, Я, однако, не знал, с чего начать само его описание. Все те идеи, которые Я хотел высказать, не должны были служить вступлением – они взаимодополняли друг друга, термины, которые Я вводил или заимствовал, постоянно взаимоопределялись друг через друга, создавая своего рода замкнутый круг (почти герменевтический круг в самом себе, да простят меня герменевты). Очевиднейшая мысль не могла быть мысль не могла быть мною описана, она не могла мне в полной мере принадлежать. Я хотел составить план, но и он не получался. В моей голове было лишь несколько слов, погруженных в переливающееся, не поддающееся какой-либо организации переживание. Как только Я попытался об этом заговорить, и тем более написать, передо мной внезапно явился тысячиликий наблюдатель-читатель, со своей абсолютной, всеведающей и всепонимающей позиции обвинивший меня в неграмотности, безвкусице, невежественности и глупости. И тогда Я понял, что попал под влияние какой-то власти.

Ведь мы привыкли думать о власти как о направленном воздействии кого-то (назовем его субъектом власти) на некого более слабого второго (назовем его объектом власти). Это самая простая модель власти, она замкнута на себе и бинарна (здесь только два действующих лица). Оба участника процесса здесь целиком рациональны, а власть определяется через сопоставление этих участников (более сильного и более слабого) по одному элементарному показателю (это могут быть деньги, сила, знания, вооружение, голоса на выборах и т.д.) – у кого его больше, тот и субъект. В качестве такого примера власти было бы удобно привести схватку двух носорогов за самку, в ходе которой более слабый носорог, получив от более сильного какое-то незначительное увечье, рационально отступает с поля боя.

Разумеется, эта модель – чистый самообман, хоть и является в некотором роде столь же чистой правдой. Правда заключается в том, что мы мыслим таким образом о власти, т.е. что эта модель имеет свой феноменологический смысл, она может служить для нас одним из способов ориентировки в ситуации и построении какой-то тактики взаимодействия с другими равноправными людьми. Однако очевидным минусом всякого такого рода подхода к данной проблеме является то обстоятельство, что из самой этой модели исключено все, что касается власти. Более того, сама эта модель оказывается элементом осуществления властных отношений, тем что навязывается нам и блокирует понимание реального положения дел.